Спала в кухне. Пришел ночью, прокрался в комнату. Ушел снова. Вернулся. Хлопал дверями, набирал номера, щелкал выключателями, бренчал на гитаре, спать так и не лег. Утром сходил за пивом. Я уже завтракала, одетая и причесанная; сел напротив.
- Ты чего такая серьезная?
- Есть вещи, которые меня беспокоят. С тобой что-то происходит, а ты мне не говоришь, что. Ты говоришь, что все нормально. Но мне так не кажется.
- И что это за вещи?
- Я нашла в раковине гнутую ложку.
- Потрясающе! Не может быть!
- Что это было, героин?..
- Это могло быть что угодно.
- У нас в доме раньше никогда не было гнутых ложек.
- Извини, что их не было раньше. Если бы я знал, что она тебя так напугает...
- Мне кажется, ты пропадаешь.
- Я пропадаю, а ты даже не купишь мне шприцы.
- Но я купила тебе шприцы, там еще целая дюжина.
- Это не такие. Мне нужны инсулиновые.
- Хорошо, я куплю тебе инсулиновые. Посмотри на свои ноги. Ты что, ходил по улице босым?
- Да. Позавчера.
- Тебе нужно помыться. Тебе нужно побриться. От тебя дурно пахнет. Ты пропадаешь, Йоши.
- Да, наверное.
- Успокой меня как-нибудь. Тебе что, вообще все равно?
- Что все равно?..
- Я страдаю.
- Ты всегда страдаешь.
Молча допиваю чай. Сердце разрывается. От нежности, от отвращения, от ужаса, не знаю от чего. Мое сердце, примирившееся с тем, чего нельзя изменить. Единственный мой сценарий, в котором я не могу изменить ни строчки. Что мне делать, Господи. Что мне делать.